Наверное, то, что я напишу сейчас, посчитают кощунственным, но когда говорят о Нотр-Даме, я не понимаю горя. Я очень рада, что никто не пострадал.
Я была в Париже и очень люблю этот город. Больше всего люблю Эйфелеву башню, мне кажется, я смотрела на неё всю поездку: и в итоге запомнила только её.
Но здание - это просто здание. Камень и металл. Оно не живое, оно не чувствует боли. Разрушенное здание можно отстроить заново. А вот когда люди или животные умирают, когда им больно или страшно, это мне кажется гораздо более ужасным.
Понимаю, что это выглядит, как будто я говорю, кому про что горевать. Я уважаю чужие чувства, но скорее не понимаю их сейчас.
Но вот что мне кажется самым жутким - какого сейчас человеку, из-за которого загорелся собор. Он ведь наверняка не хотел? И как теперь быть? Это очень грустно и тяжело.
Я была в Париже и очень люблю этот город. Больше всего люблю Эйфелеву башню, мне кажется, я смотрела на неё всю поездку: и в итоге запомнила только её.
Но здание - это просто здание. Камень и металл. Оно не живое, оно не чувствует боли. Разрушенное здание можно отстроить заново. А вот когда люди или животные умирают, когда им больно или страшно, это мне кажется гораздо более ужасным.
Понимаю, что это выглядит, как будто я говорю, кому про что горевать. Я уважаю чужие чувства, но скорее не понимаю их сейчас.
Но вот что мне кажется самым жутким - какого сейчас человеку, из-за которого загорелся собор. Он ведь наверняка не хотел? И как теперь быть? Это очень грустно и тяжело.
Но вот что мне кажется самым жутким - какого сейчас человеку, из-за которого загорелся собор.
Не уверена что в этом кто-то виноват. Может быть замыкание или еще что-то. Может даже технику безопасности не нарушали, а все равно вышло что вышло.